Ещё немного времени ушло на то, чтобы двое в классе отдышались. Девица пошатывалась и едва стояла на ногах, цеплялась за Чонина, пока он помогал ей привести одежду в порядок.
Крис прятался в тени за распахнутой дверью, пока девица уходила по коридору к лестнице. Тем временем в классе зазвучала более жёсткая композиция. Крис выглянул из-за двери и уставился на танцующего перед зеркалами Чонина. Железный он, что ли? Обычно после секса нормальные люди нежатся в кровати и восстанавливают силы, а этот псих резко и сильно двигался под музыку.
Спустя минуту Чонин снял рубашку, оставил на подоконнике, подвернул штанины и сбросил кроссовки. Заодно и окно распахнул. Он взял плеер, выбрал другую композицию, выставил какие-то дополнительные параметры и через несколько секунд вновь стоял перед зеркальной стеной, хотя не смотрел на своё отражение. Он вообще никуда не смотрел — глаза закрыл.
Тем лучше.
Крис прислонился плечом к косяку, не особенно теперь скрываясь, и принялся разглядывать спину Чонина и отражение в зеркале. Тёмная бронза, гладкая и чистая, жгуты и узлы длинных мышц под нею, резко очерченные лопатки, ключицы… Чонин был не просто худощавым, а откровенно худым — рёбра и суставы заметно проступали под тёмной кожей. Собственно, кожа да кости, мышцы и сухожилия. Даже на вид он казался твёрдым и угловатым, сухощавым — ни единого намёка на мягкость или нежность. Крис даже удивился, когда смуглая кожа заблестела от пота. И удивился ещё больше, когда волосы Чонина намокли от этого самого пота. И откуда в этом сухом теле поту взяться?
Склонив голову к плечу, Крис наблюдал за движениями Чонина и игрой мышц под блестящей кожей. А ведь в самом деле из него вышел бы отличный игрок: сильный, проворный, выносливый и юркий. Закусив губу, Крис неохотно признал, что танцует Чонин здорово. Через минуту изменил слово «здорово» на «бесподобно».
К танцам Крис был равнодушен и не особенно понимал, почему все так восторженно пялились в клубе на того же Исина. Танцует и танцует, подумаешь. Что там такого особенного? Крис не видел разницы между танцорами во время конкурсов и не понимал, как их выступления вообще оценивают. На взгляд Криса, сам он в баскетбол играл зрелищнее и эмоциональнее — вот на что стоило бы посмотреть.
В случае с Чонином всё выглядело иначе.
Крис впервые чувствовал эмоции, переплавленные в движения. Мощные эмоции, встряхивающие и обрушивающиеся прямо на голову. Эмоции, которые отключали рассудок. Дикие и древние, как сам мир. В Чонине вообще сейчас этого было много — изначального и первобытного, той тьмы, из которой родились инстинкты. И того огня, что рассеивал тьму. Его огонь именно так и воспринимался — как дар небес. Древние люди не знали, что такое физика и электричество, для них огонь был чудом.
А Крис прямо сейчас чувствовал себя древним человеком. Иначе не получалось. Его интерес к Чонину не играл особой роли в эту минуту. Он восторженно пялился бы на Чонина даже в том случае, если б тот был страшнее крокодила. Потому что… рассудок — это то, что Крис охотно отключал бы почаще, ведь эмоции намного сложнее и интереснее.
Стремительный оборот, вскинутая вверх рука, взмах ногой и расправленные «крылья». Безупречные линии плеч, сильная шея, гордо вскинутый подбородок… Музыка всё звучала и звучала — без намёка на финал, и Чонин тоже не останавливался. Тёмные пряди липли ко лбу, вискам и шее, по лицу катились крупные капли пота, но он не открывал глаза и танцевал в том же ритме, с теми же силой и страстью, ни на миг не ослабляя эмоциональное напряжение. Крису даже казалось, что воздух вокруг Чонина загустел, стал вязким и плотным, а мир будто бы замедлился, словно планета сбавила скорость вращения. Или это Чонин так ускорился вместе с музыкой? Крис не знал и не хотел знать. Он впервые любовался танцем и танцором — ему было дико и непривычно, но это…
Музыка стихла. Чонин замер перед зеркалами. С его подбородка срывались прозрачные капли и падали на грудь, что вздымалась и опадала при каждом глубоком вдохе и долгом выдохе.
Спустя минуту Чонин подошёл к плееру, повозился с ним и неожиданно вскинул голову. Крис решил не рыпаться — всё равно он стоял в ленивой позе, так что шустро сбежать или спрятаться не вышло бы. Поэтому он повёл себя нагло и самоуверенно — лучшая линия поведения, если тебя застукали за предосудительным занятием вроде подглядывания.
Крис молча рассматривал Чонина — откровенно любовался гордо расправленными плечами, блестящими каплями на смуглой коже, напряжёнными и рельефными больше обычного мышцами — норма после интенсивной физической нагрузки. Он остановил взгляд на тёмных сосках и непроизвольно облизнул губы — хотелось потрогать, попробовать на вкус.
— Чем могу помочь? — выдернул его из фантазий низкий голос. Чонина явно сбил с толку изучающий взгляд Криса, но, похоже, он не понял значение этого взгляда, поскольку так и не потянулся за рубашкой.
— Хотел узнать насчёт занятий танцами. Дополнительно.
Чонин смотрел на него с таким недоверием, что Крис невольно смутился. Слегка. И вспомнил, что не планировал заниматься танцами.
— Что?
— Ничего, просто странно слышать подобное от капитана баскетбольной команды. И какие танцы тебя интересуют? — Чонин порылся в вещах и достал полотенце, вытер лицо и шею, затем прихватил плеер, одежду, сумку и двинул к выходу, вышел в коридор. Крис последовал за ним.
— Вообще танцы. Парные. Ну, чтобы с девушками танцевать. Что-нибудь простое.
— Для клуба, что ли? — не понял Чонин и остановился у двери в душевую.
— Для клуба — в том числе, — подтвердил Крис. — Так как?
Чонин пожал плечами.
— Тебе всё равно надо решать этот вопрос не со мной. Учёт не я же веду. Как оформишь запрос и получишь расписание, приходи.
И Чонин исчез за дверью душевой, оставив Криса в коридоре одного.
◄●►◄●►◄●►
Когда постоянно чувствуешь боль,
к ней привыкаешь
◄●►◄●►◄●►
Вечером Крис заявился в клуб раньше обычного и бродил по танцполу в поисках Чонина. Накануне ему позвонил Чен и подтвердил, что Чонин придёт. На часах уже было одиннадцать, но Крис до сих пор не увидел ни Чонина, ни Чена, посему пребывал в дурном расположении духа. В конце концов, он избавился от двух красоток, с которыми обычно проводил время в клубе, и решил подняться на второй ярус и посмотреть на танцующую толпу оттуда. Народу в этот вечер в клуб набилось изрядно, так что Крис больше не видел смысла в том, чтобы толкаться на танцполе и пытаться найти в густой толпе одного конкретного человека.
Наверх он взобрался по лестнице, ухватился за шест, чтобы не свалиться вниз — перегородки до сих пор не поставили, хотя студенты уже падали со второго яруса — и осмотрел зал сверху. Идея оказалась так себе — даже сверху что-либо разглядеть толком в полумраке, скрашенном цветными вспышками, не удавалось.
Крис раздражённо развернулся и налетел на кого-то.
— Какого чёрта…
Он замолчал тут же, едва разглядел при очередной вспышке резкие черты смуглого лица. Налетел он как раз на Чонина, державшего в руке стакан. И половина содержимого стакана выплеснулась на светлую футболку.
— Было бы неплохо, если б ты смотрел, куда идёшь, — негромко произнёс Чонин во время паузы между треками. Крис ничего не мог ему ответить, потому что пялился на мокрое пятно на футболке. Ткань от влаги стала полупрозрачной, и не приходилось напрягаться, чтобы различить тёмный кружок слева на груди Чонина. Крис сглотнул и чуть повернул голову. Не помогло — глаза, заявившие вдруг о самостоятельности и независимости от Криса, таращились на этот проклятый кружок и отказывались смотреть куда-либо ещё.
Не дождавшись извинений, Чонин вздохнул и попытался обойти Криса, однако Крис оказался не готов к столь скорой разлуке и машинально поймал его за запястье. В тёмных глазах застыло удивление. Это по-прежнему было очень красиво: сочетание чистоты и удивления в лице Чонина. Эта смесь эмоций странно действовала на Криса и делала то, что ему нравилось, — отключала рассудок.